И двое мужчин-путешественников. Забавная пара. Один из них – высокий, статный, интересный, средних лет. Одет как офисный служащий на отдыхе, но с полным пониманием, что такое длительные пешеходные прогулки. Его спутник – старикашка-таракашка. В костюме колонизатора. Я вот не понимаю, что это у американцев за мода в таком виде путешествовать. И главное, этот щуплый империалист лет шестидесяти начал самозабвенно излагать сущую ахинею – перед величием Колизея. Про то, что это здание построено сравнительно недавно. Из-за лунных затмений случилась путаница во времени. И про то, как он всё это в одной книжке прочитал… Остальные сидят – уши развесили. Америкашки! Их тут все обманывают.
Вот тогда я развернулась и сказала всё, что по этому поводу думаю. Раз уж так любят люди Колизей, пусть хоть знают почему. Я ведь не одну книжку прочитала. Муж жены из неприятных восхитился моей речью и попросил: «Расскажите, расскажите нам ещё!» И даже заломил в тоске руки. Я обрадовалась: «Конечно! Спрашивайте, что вам интересно?» И не успел он набрать в лёгкие воздуха восторга, как получил под столом резкий условный сигнал. Он потёр ногу после тычка жены из неприятных, выдохнул, засуетился и виновато сказал: «Нам бежать надо». И действительно, пара спешно ретировалась, оставив меня лицом к лицу с разъярённым колонизатором.
Изначально, при знакомстве, старикашка ведь представился всем, включая далёкие столики, как эксперт-путешественник, проводник, гид, знаток и так далее. Теперь же позиции его были сильно поколеблены. И когда при расставании американцы встали, обменялись между собой деревянными улыбками, то дама не из приятных вдруг спросила, глядя на его костюм: «Так вы и в Индии, наверное, бывали?» – «Да, – ответил эксперт, – я часто бывал там на юге… как там это?..» Я вскинула голову. «На Шри Ланке!» – убедительно выкрикнул он. Вот тогда я совсем изумилась. Нормальный такой эксперт! Две страны перепутал. Старикашка прочёл мою мысль, ещё больше раскраснелся и сел. Кстати, сел он третьим за наш столик! Потому что у нас тут тень. Теперь он молчал, но кипятился и воинственно на меня посматривал, точно взъерошенный петух, готовый броситься в бой.
Жара. Колизей. Шорох редких машин по дороге, что лежит где-то там, внизу. Певчие птицы на высоких пиниях. Резкий выкрик попугая в вышине. Скандинавы молча ели. Юные влюблённые улыбались и держались за руки. Негр и дама томились. Человек из офиса доброжелательно на меня поглядывал и выказывал все признаки продолжить разговор. А старикашка хотел сейчас только одного – на меня накинутся и поколотить, но в столь умиротворяющей обстановке это было бы совершенно неуместно. Оттого он выжидательно хохлился. Я не люблю конфликты и всякую напряжёнку. Я за мир во всем мире. Вот хотя бы в радиусе трёх метров вокруг, тем более за моим столиком, мне жизненно необходимо пространство доброжелательства. И думаю, что если б каждый старался вот тупо для ближнего, то это было бы хорошо. Иногда же достаточно просто смотреть на людей и хорошего им желать, уже настроение вокруг меняется. Другое поле образовывается, говорят, даже квантовые частицы это понимают. А тут вредный проводник с воспалением самолюбия…
…Мимо опять прошёл продавец сувениров. Я ещё в прошлый раз подумала купить у него безделушку. Во-первых, было видно, что человек очень устал. И что денёк у него не задался. Во-вторых, симпатичный сувенир. Просто квадратный кусочек стекла, ну или чего-то такого, типа льдинки, а внутри Колизей – прозрачной такой гравировкой. Копеечная штучка, но прикольная. Никому даже не в подарок – себе драгоценной, на письменный стол листы держать, чтобы от сквозняка не улетали.
Бедный продавец третий раз обречённо проходил в раскалённой тишине мимо наших столиков, когда я его окликнула, и мы начали играть в любимую всеми восточными народами игру – принялись торговаться. Мы так нередко развлекаемся, на спор выторговывая всякую ерунду, из чистого азарта. И нам нередко идут на большие уступки. Я уже приноровилась. И сейчас устроила из покупки целое шоу. Показательное выступление. Мне досталось пять таких волшебных кубиков всего за пять евро, хотя изначально пять стоил каждый из них. Процесс происходил долго и обстоятельно, «с оттяжечкой», с неожиданными прекращениями торгов, с немыслимыми расстройствами то с одной, то с другой стороны, и с уходами, и с камбэками, и с укорами, и со счастливыми примирениями перед очередным раундом. Зрелище это заинтересовало всех чрезвычайно. В особо напряжённые моменты я получала даже восторженные выкрики из «зрительного зала». За столиками возникло оживление. И оно усилилось ещё больше, когда каждой паре досталось по сувениру.
Я протянула стекляшку с Колизеем старикашке, потом положила её перед ним на стол. Вредный колонизатор прятал руки за спиной, смотрел на меня с ненавистью и шипел: «Что это такое?» Я сказала: «Колизей – в подарок». Эксперта просто перекосило от ярости, но приятный спутник чуть отодвинул его и с признательностью принял прозрачный кубик. Он взял его в руки, подкинул на ладони и искренне мне улыбнулся. Старикашка же вскочил (мне показалось, он даже затопал ногами) и утащил своего визави на свою псевдоэкскурсию. Тем временем нам тоже пора было уходить. Мы улыбнулись теперь очень стеснительным скандинавам, поймали блеск восторга в глазах юной девы, получили царственный кивок от столика свирепых негров, и неспешно погрузились в переулки Монти.
Художники и мудрецы древнего мира всегда старались в малом высказывать многое. Оттого ум древних глубоко затаён в их творениях; новейший же мир большей частью напоминает собой обедневших торговцев, которые выставляют лицом весь свой товар.
Иоганн Иоахим Винкельман (1717—1768)
В Риме каждый день в полдень стреляет пушка на самом высоком холме Яникул – он по другую сторону Тибра. Посвящён он богу Начала и Конца Янусу, потому так и назван. И каждый день после залпа, звук которого далеко разносится над водами, начинается перезвон всех городских церквей. Этот сигнал для них Ватиканом и был придуман. И я всегда внимательно прислушиваюсь в этот момент. Целая интрига. Ведь всякий раз – особенный.
Кто сегодня не выдержит первым? Мне нравится представлять себе сценки, что разыгрываются по звонницам храмов, соборов и монастырей, которыми полны кварталы Рима. То кажется мне, что доминиканский монах (в ближайшей к моему дому колокольне) споткнулся на лестнице о стёртые ступени и опоздал вовремя опустить на древнее бронзовое тело колокола тяжёлый бронзовый язык. То видится мне, как в крохотном храме стоит послушник на изготовку, волнуется, вслушивается в службу, что идёт внизу и… не выдерживает, вступает первым. То вижу я, как бравые артиллеристы на холме злорадно потирают руки, дав залп раньше на минуту – вот как сейчас. Сегодня пушка раньше выстрелила! И сегодня все звонари растерялись. Начался развесёлый разнобой.
Кстати, смешно, что отсчёт полудня ведётся в Вечном городе по айфону. В то время как Время раньше текло совершенно другим образом. Нередко и в прямом смысле. В садах на вилле Боргезе есть водные часы, чуть ли не барочные. Надо повнимательнее почитать про их устройство.
«Поздравляю вас, гражданин соврамши!»
Бронирую я тут хороший отель в одном хорошем городе. Точнее, это сеть. Ну как сеть? Два
